Считаю, что на данном этапе деятельность эта является даже не бесполезной, но вредной по сравнению с альтернативными вариантами приложения усилий. И в вопросе пора расставить точки над ‘i’.
Приоритет политики над военным аспектом
На сегодняшний момент диспозиция войны на Донбассе такова, что исход кампании абсолютно не зависит от боевых возможностей корпусов бывшего ополчения, которое в любом случае перестало быть значимым военным фактором на фоне нарастивших свои возможности ВСУ. Тем более не играют там никакой роли вкрапления добровольцев из РФ и снабжение военным снаряжением за счёт пожертвований сочувствующего населения. Единственный значимый военный фактор по «эту» сторону линии фронта – пресловутые «ихтамнеты», число которых может вырасти в случае, если Москвой будет принято решение о задействовании дополнительных армейских подразделений в сражениях с ВСУ.
В свою очередь, точные сроки собственно военного «слива» со стороны Кремля – либо выведения оставшихся «ихтамнетов» и передача границы под чужой контроль, либо допущения военного поражения ОРДы с видимостью сопротивления (по сценарию Сербской Краины) – определяются исключительно политическими перипетиями минского процесса (которые зависят от позиции «партнёров») и внутренней ситуацией в РФ. Добровольцы и посылаемая помощь военного назначения, если на что и влияют, то только опосредованно – через внутриполитическую ситуацию РФ. Каково это влияние, тоже надо разобраться, но мы это отложим ради обзора текущего состояния минского процесса.
А состояние это отличается тем, что дипломатия «партнёров» добилась «невозможного» (в глазах охранителей) – стопроцентного «прогиба» Кремля под требования минского процесса в интерпретации американской администрации, которая по такому случаю сосредоточилась на доламывании Киева до сценария запланированного слива. Необходимо подчеркнуть следующий важный момент. Очень многие псевдоэксперты выводили невозможность реализации Минских договорённостей из того, что сдача Донбасса будет-де смертельной для действующего режима РФ и он на это не пойдёт. Аргумент был изначально несостоятелен сразу по многим причинам: во-первых, не факт, что сдача Донбасса настолько смертельна для режима, во-вторых, не факт, что его деятели осознают последствия сдачи, в-третьих, не факт, что, даже если бы они осознавали, они бы могли переломить вектор процесса. Однако тут интересно то, что аргумент уже опровергнут ходом событий, сколько бы горе-аналитики ни продолжали им козырять. Путин со своей стороны уже сделал для скорейшей сдачи всё, что с его стороны требовалось американцами, и даже больше – пошёл навстречу требованиям Порошенко о допуске вооружённой миссии ОБСЕ, которая автоматически закрывает возможности будущего использования «ихтамнетов» и, следовательно, лишает Эрэфию способности воздействовать на военное развитие событий. Явное смягчение американской и европейской риторики является бесспорным маркером полного выполнения требований Запада по Донбассу.
То, что сдача по сценарию быстрого слива наталкивается на некоторые ситуативные препятствия вроде разногласий о полномочиях миссии ОБСЕ, – только и исключительно заслуга Украины и ЕС. При этом на Украине американцы уже сломали сопротивление Порошенко и додавливают радикальную часть политического спектра для спокойного прохождение конституционных поправок, а в ЕС единственная проблема – нежелание западноевропейских правительств брать на себя грязную работу по военно-полицейкому обеспечению выборов по укрозаконам и посреднической передаче ОРДы из-под колониального управления кремлёвскими кураторами под оккупацию Украины.
Надо сказать, что администрация США реально заинтересована в «закрытии» темы Донбасса до ноябрьских выборов, причём с запасом, и, в отличие от Кремля, имеет инструменты для того, чтобы продавить своих партнёров к соблюдению заданных рамок. Поэтому, скорее всего, они в той или иной форме добьются и выполнения Украиной той части минских соглашений, которая нужна для временного сохранения лица эрэфянского правящего режима хотя бы до окончания процесса слива, и согласия части ЕС взять на себя грязную силовую работу.
И коль скоро с нынешним американским проектом быстрого слива ОРДы руководство Эрэфии уже согласилось, то можно предположить, что внутриполитические риски оно уже просчитало и сочло их вполне приемлемыми. В крайнем случае, сдачу Донбасса можно будет прикрыть новой авантюрой, например, где-нибудь в Афганистане. Вопросы могут возникнуть только в том случае, если Украина выдвинет новые малоприемлемые условия компромисса, и западные дипломаты прилетят уламывать Путина на новый прогиб. И тогда вопрос в том, позволит ли внутриполитическая ситуация в РФ пойти на дополнительное публичное унижение либо найдут ли кремлины ещё более эпическую тему для прикрытия сдачи Донбасса, чем Афганистан. А отказаться от согласованного с американцами сценария слива кремлинов не заставит уже ничто.
Влияние военного аспекта на политический
Напомню, что всё это рассмотрение мы начали с тем, чтобы рассмотреть влияние добровольно собираемой военной помощи на положение Донбасса. На исход военной кампании она влияния не оказывает, а оказывает ли его на принимаемые Кремлём решения? Если речь идёт только о том прогибе, который уже согласован, то изменить согласие Кремля не может уже никакой политический фактор, включая и объёмы любой частной помощи – что военной, что гуманитарной. А что, если американцы потребуют изменить условия капитуляции на ещё худшие? Как повлияют объёмы собираемой помощи на позицию Кремля в этом вопросе?
На мой взгляд, помощь военного назначения оказывает скорее негативный эффект на ситуацию, потому как, будучи теперь всецело контролируемой и регулируемой спецслужбами РФ, облегчает Кремлю военное, финансовое и политическое бремя от содержания «ихтамнетов». На сколько больше добровольцев уехало на Донбасс – настолько меньше нужно посылать туда военнослужащих и наёмников ЧВК, на сколько больше снаряжения военного назначения отправили на Донбасс сборщики помощи – на столько меньше бюджета будет израсходовано на содержание «корпусов» и, соответственно, больше средств останется для новых «распилов» на всяческих «газпромах». Повторим, объёмы помощи и количество добровольцев всецело контролируются, то есть, держатся ровно на том уровне, который нужен Кремлю для оптимизации торгов по сдаче Донбасса. Не для победы и даже не для затягивания сдачи, а в точности для оптимизации – то есть для того, чтобы добиться от партнёров принятия капитуляции РФ, максимально сохраняющей лицо её правящему режиму. Если бы этого потока не было, это бы изменило оперативно-тактическую военную ситуацию (ничего не изменяя стратегически) и позволило бы Украине проводить краткосрочные наступательные операции, которые она смогла бы эффектно выставить в пропагандистском ключе и более унизительно давить на Кремль во время переговоров, что подорвало бы внутриполитические позиции Кремля. Кремлю пришлось бы либо сдавать свои позиции на Донбассе неоптимально, не успевая сдвигать внутри страны окна Овертона в нужном темпе и наталкиваясь на возмущение предательством, либо расходовать заметно больше денег и посылать на Донбасс намного больше военнослужащих, что привело бы всё к тому же росту недовольства. Так или иначе, получается, что добровольно собираемая военная помощь не влияет на стратегический военный баланс, но влияет на политический – помогает Кремлю максимально сохранить лицо при сдаче Донбасса, добившись от партнёров нужных микроуступок.
К проблеме сбора добровольной помощи примыкает аспект собственного пиара для некоторых лиц, которые этим сбором занимаются. При такой постановке вопроса, как мы сформулировали выше, образ геройских снабженцев, вносящих посильный вклад в спасение Донбасса от ВСУ, моментально теряется, но зато всплывает постоянное использование ими факта «помогаю ополчению» (вариант: «и ещё воюю добровольцем») для продвижения ХПП и укрепления внутриполитических позиций кремлёвского режима. Некоторые кичатся тем, что им позволяют возить «ништяки», и считают, что это даёт им право претендовать на единственно верную позицию (а иначе бы не разрешали провозить). Они выставляют эту помощь, идущую от народа, как заслугу всей Эрефии и потом тычут ею дончанам, говоря, что они по гроб жизни должны быть обязаны Эрэфии и/или Путину.
Если же говорить о посылке добровольцев, то следует заметить, что я здесь даже не рассматриваю популярную теорию «утилизации пассионариев», которой, как считается, придерживаются власти самых разных стран, пытаясь направить добровольцев погибать в сомнительных конфликтах. Весьма возможно, что кремлины тоже придерживаются концепции «утилизации», но сама она небесспорна. Пока что чисто арифметически гибнет или становится инвалидами явное меньшинство прошедших боевые действия. А вот что происходит в реальности – это утилизация пассионарности в результате выгорания. Даже у тех, кто вернулся относительно здоровым, уже нет прежнего желания лезть в непонятные конфликты, чтобы стать гирькой на весах кровавых торгов. Болевое наказание за проявленное мужество, как правило, не укрепляет этот вид мужества на будущее. Но зато все потенциальные активисты будут «переписаны». Между прочим, из этого следует и некоторая наивность циничных расчётов некоторых поводырей «националистических» организаций РФ, что вынужденные бежать с Украины русские активисты либо получившие боевой опыт добровольцы станут «закваской» русской национальной революции. Большинство, скорее, будут разочарованы и сломлены, а наиболее стойкие – уж точно не пойдут за теми негодными идеологами, которые утилитарно относятся к ним, как к «закваске».
«Кремлю пофиг, а людям легче»
В вопросе о чисто гуманитарной помощи ситуация другая. Главный момент – тот, что частная военная помощь не влияет не военный исход противопостояния, а частная гуманитарная помощь (в отличие, кстати, от пресловутых «Белых КАМАЗов») – влияет на гуманитарную обстановку, и существенно. Поэтому даже с этой точки зрения активная помощь целесообразна. Но она целесообразна и с точки зрения политической, потому что портит игру Кремля. Во-первых, Кремлю выгодно создание наиболее страшной гуманитарной катастрофы на Донбассе, чтобы там мечтали поскорее вернуться в состав Украины и позабыли о своей русскости. Во-вторых, Кремлю выгодно максимально бедственное положение беженцев с Украины, оказавшихся на территории РФ, чтобы они поскорее уехали и не портили благолепие верноподданных настроений. В-третьих, Кремлю выгодны максимальные страдания бывших ополченцев Донбасса и добровольцев из РФ, ставших инвалидами, чтобы другим неповадно было. В-четвёртых, Кремлю выгодна максимально жестокая судьба политзаключённых и пленных, попавшихся украинской карательной машине, чтобы никто больше не смел восставать против «дорогих партнёров».
По этой причине собственно гуманитарная деятельность по помощи перечисленным выше категориям пострадавших в конфликте (населению Донбасса, беженцам, бывшим ополченцам и добровольцам, инвалидам, политзаключённым и пленным и их семьям) – вот что действительно важно и необходимо.
Кроме того, существует мнение, что продолжение поставок добровольной гуманитарной помощи на Донбасс служит для Кремля сигналом, что быстрый слив будет воспринят негативно, и заставит его оттягивать сдачу Донбасса. Мне кажется, если говорить о сливе по согласованному с американцами сценарию, это уже перестало быть критическим фактором. Согласованный вариант учитывает объёмы помощи и включает купирование недовольства. Хотелось бы, чтобы расчёт кремлинов оказался ошибочным и недовольство сливом Донбасса стало для них смертельным, но сами они так не считают. По этой причине, лично для меня главные аргументы за продолжение гуманитарной деятельности – это собственно облегчение положения наиболее пострадавших категорий, перечисленных выше, а также последующее воздействие на политические настроения. Влияние же на ход сдачи она, скорее всего, уже не окажет.
* * *
Итак, подведём резюме. На данном этапе развития событий объёмы частной помощи военного назначения вообще не являются критическим фактором боевых действий и, если и оказывают влияние на исход войны, то скорее только негативный, поскольку удешевляет (во всех смыслах) для Кремля торг на крови, минимизируя для него политические последствия. Такая ситуация сложилась, как минимум, после Дебальцево; как максимум, полгода назад это стало настолько очевидно, что продолжение деятельности по сбору, подготовке и отправке на Донбасс военных «ништяков» и добровольцев откровенно плохо пахнет. Мне хочется верить, что занимающиеся этим люди, в большинстве своём, занимаются этим по глупости, от неспособности осознать свою действительную роль в происходящих больших процессах. Тогда им тем более надо срочно пересмотреть свой подход – сосредоточиться на чисто гуманитарной деятельности и прекратить надувать дешёвый фейк о влиянии их сборов на военное развитие обытий.
Если же говорить о политическом аспекте происходящего, то надо наконец-то понять, что, вопреки выдумкам охранителей, кремлинов не волнуют сами по себе никакие беды, которые обрушатся на РФ после сдачи Донбасса. Им до лампочки будущая судьба Крыма, южных Курил и Калининграда, они не расстроятся, даже если их заставят сдать ядерное оружие. Их волнуют только перспективы будущего паразитирования, которые будут становиться всё более призрачными, если только каждый новый шаг по сдаче национальных интересов будет расшатывать их власть и умножать обвинения в предательстве. Именно обоснованных обвинений в предательстве и отказа в любом пособничестве предательским кремлёвским мерзостям они больше всего боятся с политической точки зрения. И именно этими обвинениями их нужно добивать, чтобы они боялись предпринять любой шаг, лишь бы недовольство предательством не стало ещё сильнее, и чтобы в итоге каждый их новый шаг гарантированно ухудшал их политическое положение сильнее, чем стратегическое положение РФ.
И на этом фоне активность по военной помощи на Донбассе – это трата сил на фактор, который не является критическим, более того, ни на что существенно не влияет в военном плане. Посему следует сосредоточиться на гуманитарной деятельности в части сбора помощи, а в политической – на политическом уничтожении предателей, а не помогать им, участвуя в позорных игрищах.